Кишечный грипп — очень препротивное заболевание, которое в то время уже выкосило пол-Москвы. В отличие от свиной, птичьей и прочих атипичных инфекций, о нем очень мало говорили — его как бы вообще не существовало. Но тем не менее этой хворью переболела вся наша семья, и последним — мой сын. По нему болезнь ударила сильнее всех — у меня она отняла буквально два дня жизни, у жены вообще прошла незаметно, а Егор загремел в больницу на месяц. В результате этого, первого в его жизни визита в лечебное учреждение я узнал главную опасность московских (да и российских тоже) больниц.
Но сначала стоит развеять основные мифы. Я допускаю, что жена и сын попали в какую-то особую больницу, но я не прикладывал к этому никаких усилий — приехала «скорая», и их увезли куда-то в район парка «Фили», где были свободные места.
Так вот: еда в этой больнице была совершенно нормальной. Когда Егор пришел в себя и начал есть, и ему без проблем давали по две порции каши и три — омлета. Жена тоже не голодала, но ей я подбрасывал не прописанный местными правилами «фураж» типа шоколада, орехов и фруктов.
В этой больнице не было никакого хамства со стороны персонала. Врачи все как один вежливые и предупредительные. Более того, в рамках разумного они разрешали даже небольшие перепланировки палат.
И последний момент. Вопреки расхожему мнению, врачи любят детей. Чувствуют их или как минимум стараются причинить минимальный дискомфорт маленькому человеку, который и так попал в ситуацию тяжелого и длительного стресса.
Так что с точки зрения удобства ни мне, ни жене было абсолютно не на что жаловаться. Но была одна серьезная беда, с которой мое семейство столкнулось в первый же день пребывания в палате. Беда называлась «соседки».
Преимущественно это были молодые мамашки с детками, имеющими тот же диагноз, что и мы. К сожалению, диагноз был единственным, что их с нами объединяло.
Если вы — совершенно спокойный человек и способны молчать, когда другие обсуждают темы, связанных с «Домом−2», половыми возможностями мужчин и народным целителем Малаховым, то вы вряд ли будете способны влиться в дружную семью нынешних молодых мамаш. Но проблема была в том, что юные леди, ничуть не смущаясь присутствием собственных чад, пересыпали свою речь таким количеством мата, что первая просьба моей супруги из больницы была о больших мощных наушниках и плеере с классикой, чтобы по возможности изолировать нашего ребенка от почти непрерывного потока непечатной лексики.

А врачам надо ставить памятники, и я объясню, за что именно, на примере одной ситуации. Ребенка привезли с тяжелым кишечным расстройством. Его кладут под капельницу, делают комплекс процедур, и через пару дней он начинает приходить в себя — еще не бегает, но уже бодренько сидит в кроватке, лупает глазами по сторонам и требует контакта, а главное — у него появляется аппетит. И мамаша, которой явно не до общения с ребенком (товарки по палате слушают рэпера Сяву по громкой связи в телефоне), выдает ему продпаек: кусок пиццы, шоколадку и копченую колбасу. Естественно, через два часа дите в тяжелом состоянии везут назад под капельницу. Так вот: памятник врачу надо ставить хотя бы потому, что я на его месте выгнал бы мамашу из больницы к чертовой матери.
На этом прелести совместного существования не заканчиваются. Собственные правила общения с детьми юные мамы распространяют на всех пациентов. Супруга несколько раз вырывала конфеты, апельсины и сало практически изо рта Егора. На то, чтобы как-то оградить его от контактов с детьми с другими инфекционными болезнями, ушло два дня и невероятное количество нервных клеток.
Ад закончился опять же благодаря профессионализму медиков. Существует некий набор процедур, который в нашей больнице неукоснительно соблюдался: каждый день в палате делали влажную уборку и кварцевание. Кроме того, как только соседки начали выписываться и в палату пришли новые больные, нас как старожилов выписали в отдельный одноместный бокс, и «доболевали» мы, по счастью, там.
Что интересно, из всех пациентов, лежащих в нашей палате, только жена оценила работу врачей. Ее «сокамерницы» были глубоко оскорблены уровнем сервиса: так негодует турист, которому вместо пятизвездочного отеля подсунули трехзвездочный. Мамаш не устраивало все: нянечки, которые по сто раз в день просят отнести посуду на кухню (при том, что взрослым в палате в принципе запрещено есть), отсутствие телевизора и холодильника прямо в номере, общий туалет… Особенно яркой иллюстрацией, пожалуй, стало недовольство одной из них по поводу того, что здесь, оказывается, не выдают тапочки. Бардак. Естественно, все проявления недовольства сопровождались потоком мата.
Что самое страшное, эту опасность детский больницы не устранить дополнительными денежными вливаниями. Полное непреспособенность и безответственность молодых мамаш накладывается на их же внутренний мир и интеллектуальный багаж, которые в свете последних государственных трендов можно озвучивать с приставкой «нано».

С этим необходимо что-то делать, потому что в конечном счете, как пафосно это ни прозвучит, это — угроза национальной безопасности. Потому что нация идиотов и маргиналов одновременно и беззащитна, и очень опасна и для себя, и для других. А если осознать общий культурный и образовательный уровень сегодняшних молодых мам, с щемящей обреченностью понимаешь, что двигаемся мы именно в этом направлении.
И поправьте, если я ошибаюсь, но что-то непохоже, что ЕГЭ и пресловутый образовательный стандарт для старших классов станут прорывом, который сделает наших детей интеллектуальной и творческой элитой.
Въедливый читатель может заподозрить меня в том, что я делаю далеко идущие выводы после случайного столкновения с отдельно взятыми маргиналами. Так вот: три товарки, три однопалатницы, о которых идет речь, представляют собой довольно широкий социальный срез: одна из них работает воспитателем в детском саду, вторая — мелкий предприниматель, третья — безработная. Все три — шопоголики и консьюмерши (яркие представительницы consumer society, по-нашему общества потребления), все три внимательно за собой следят и, я уверен, даже любят детей.
Но этого явно недостаточно.