Иван Стебунов, актер.

Родился 9 ноября 1981 года в г. Павловске Алтайского края.

Выпускник Санкт-Петербургской академии театрального искусства.
Играет в театре «Современник». Снимался в фильмах: «Пираты Эдельвейса», «Мертвое поле», «Да не судимы будете», «Последний уик-энд»; сериалах: «Такси для ангела», «Суд», «Громовы», «Курсанты» и др.

— Иван, что более всего привлекло вас в «Заставе Жилина»?

— Режиссер. Его выдающаяся картина «В городе Сочи темные ночи» — одна из моих любимых. И мы с ним как-то сразу нашли общий язык. Не было никаких проб, мы просто встретились на десять минут, поговорили, и он меня, видимо, для себя сразу утвердил. Знаю, не все одобряли его выбор, считая, что у меня не слишком геройская внешность, но он все равно настоял на моей кандидатуре. И я рад, что мне довелось поработать с этим человеком.

— Трудно сказать… Он попадает в экстремальную ситуацию: плен, концлагерь… Это все требует от него мужества, выдержки… Его жестоко пытают… Не знаю, как я себя вел бы на его месте, выдержал бы мой организм это все, но по собственному опыту известно, что в такие моменты все силы, внутренние резервы мобилизуются, и ты как бы адаптируешься.

— Ну скорее всего мировоззрение изменилось, я так не анализировал… Но вот на моем физическом состоянии это точно отразилось: после компрессионного перелома позвоночника ты уже не можешь расти, поэтому я маленького роста, и спортом сейчас не могу никаким заниматься, кроме плавания. И тогда я, конечно, очень переживал. Свою будущую жизнь ведь связывал только со спортом, и, естественно, не собирался так скоро с ним расставаться. И до сих пор это одно из самых больших моих сожалений. По крайней мере, и сегодня я не в состоянии спокойно смотреть борьбу.

— Сложно ответить определенно. У меня ведь мама — заслуженная актриса, работала в Новосибирском академическом молодежном театре «Глобус», где я еще ребенком, несмотря на жуткую стеснительность, которая и до сих пор во мне осталась, выходил на сцену, играл и прекрасно себя чувствовал на публике. Сестра Алена тоже пошла в театральный и сейчас служит в Московском Театре юного зрителя. Поэтому как бы там сложилось — неизвестно… В общем, на подмостках мне было весьма комфортно, но все-таки больше я видел себя на ковре. Впрочем, лет до двадцати двух даже не задумывался о том, что моя жизнь в дальнейшем будет плотно связана c актерством. Кстати, кто-то из моих великих коллег сказал, что поступление в театральный вуз — хороший способ весело провести молодость. Собственно, этим стимулом я и руководствовался, когда пошел туда. И эти годы, действительно, прошли непринужденно.

— Да, все это было. (Улыбается.) А какой мужчина без драк? Уверен, что каждый мужчина должен хоть раз в жизни как следует получить по лицу. Иначе он просто не состоится. Если у меня будет сын, то я не буду против, если он придет с разбитой физиономией, в синяках… Это нормальный процесс взросления, который нужно пройти.

— До какого-то периода — вполне. Мы с ней были не разлей вода, и она на меня оказывала колоссальное влияние. Помню, когда шли вместе домой из театра после спектакля — этот путь был временем самых откровенных разговоров. Причем не об искусстве, а именно о жизни, о насущном, о том, что волновало, об отношениях мужчины и женщины… Я не боялся задавать маме самые смелые вопросы, и она, как правило, на них отвечала. Наша семья не была идеальной — родители развелись, но сегодня у меня с отцом какие-то новые, очень близкие отношения…

— В сериале «Грибоедов», играю Мальцова, реального человека, который находился все время рядом с писателем и был тем единственным, кто выжил в Персии, спрятавшись в ковре, и позже все подробно описал. Еще играю вторую главную роль в картине «Котовский». С нетерпением жду выхода ленты Гарика Сукачева «Дом солнца», думаю, это будет подарком всем…

— Вот это как раз произошло не вдруг. Я же всегда что-то ставил и уже в шестнадцать лет видел себя именно в режиссерском кресле. Но какие-то дурацкие сомнения, что слишком молодой для данной профессии; мысли, что надо сначала попробовать себя в актерстве, меня немного отодвинули от главной мечты. Так что я никому не рекомендую так себя вести. Если чего-то очень хотите, сразу двигайтесь в этом направлении, не размениваясь и не тратя время на что-то иное. Поэтому сейчас учеба для меня в приоритете. Даже игра в «Современнике», несмотря на то что она мне в удовольствие, отходит на второй план. Я с такой жадностью снимаю свое кино, за свой счет, но, надеюсь, что не впустую, и буквально ловлю кайф от процесса… Когда-нибудь обязательно экранизирую «Псалом» Булгакова. Притчи мне по душе. Так что я счастлив, что, наконец получив настоящую опору в семье, я ступил на свой путь и в работе.

— Хотя многие говорили: «Наверное, она беременная, раз так быстро…» Почему-то мало кто мог поверить в то, что бывает людям просто хорошо вместе. А вообще все слухи проходят как-то мимо нас.

— Нет. Во-первых, я не отношусь слишком серьезно к актерской профессии, а во-вторых, слава жены для меня только лишний повод для гордости. Мне приятно, когда ее узнают, подходят, берут автографы.

— Мы долго репетировали, присматривались друг к дружке. И Марина меня привлекла своей цельностью, целеустремленностью, какой-то очень основательной внутренней платформой. Она из тех девушек, которые не витают в облаках, а довольно крепко стоят на ногах и твердо знают, чего хотят.

— У нас совместное хозяйство, где никто не доминирует. То есть готовит тот, кто сегодня более свободен. Что касается каких-то мастеровых дел, я мало что умею, к сожалению, но если мне все правильно объяснить — сделаю. Не раз пользовался чуткими советами тестя.

— Мы путешествуем. Я никогда так часто не был за границей, как за год совместной жизни с Мариной. Мы уже объездили на машине всю Италию, Францию, на Кубе были, а теперь вот в Америку собираемся. Сделали ремонт в нашей новой квартире — можно ездить по миру!

— Я — нелюдимый. Интроверт. С женой разговариваю много и охотно, а в компаниях замыкаюсь. Марина меня часто ругает за это. А я не знаю, как поддерживать беседу, о чем разговаривать с людьми, мне особо неинтересно, как у них дела. (Улыбается.) И дело тут не комплексах, не в зажимах — я с детства ни с кем не общался. У меня и друзей в Москве нет. Осталась пара товарищей в Питере, с которыми созваниваюсь каждую неделю… Я все-таки в основном ориентирован на семью, даже на долгие съемки не согласен с ней разлучаться. Вот так сложилось.