Архив

Работа не волк

Еще недавно все российские и зарубежные СМИ трубили о скандальном увольнении Леонида Парфенова. Сегодня все вроде бы улеглось, однако осадок остался. Осадок, что второй герой этой шумной истории г-н Герасимов, зам. гендиректора НТВ и по совместительству ведущий программы «Личный вклад» — настоящий серый волк, который взял да и съел Красную Шапочку в обличье телеведущего Парфенова.

21 июня 2004 04:00
2323
0

Еще недавно все российские и зарубежные СМИ трубили о скандальном увольнении Леонида Парфенова. Сегодня все вроде бы улеглось, однако осадок остался. Осадок, что второй герой этой шумной истории г-н Герасимов, зам. гендиректора НТВ и по совместительству ведущий программы «Личный вклад» — настоящий серый волк, который взял да и съел Красную Шапочку в обличье телеведущего Парфенова. Вот мы и решили посмотреть, действительно ли так страшен черт, как его малюют. Напросились в гости, сели в машину и поехали к Александру домой в Подмосковье…



— Александр, вы-то сами согласны, что вы самый настоящий хищник ТВ?

— Сильно хорошие люди на ТВ не задерживаются. Видимо, и во мне есть что-то мерзкое, что позволяет мне в течение 25 лет ездить в «Останкино».

— В одном из последних интервью вы сказали, что ваш подчиненный Леонид Парфенов получал намного больше денег, чем вы. Как такое может быть?

— Леня же звезда. Его все холили, лелеяли, понимая, что он наше все. Скажу больше, зарплата Парфенова превышала зарплату генерального директора.

— Вы сильно разозлились, когда узнали, что Парфенов слил информацию?

— Это же не в первый раз. Просто у Лени такие штучки, бантики. Он, как всякий талант, эмоционально не сдержан. Вот его и понесло.

— Говорят, что вы узнали об инциденте с Парфеновым, когда занимались спортингом. Много тогда летающих тарелок перебили?

— Я не самый последний стрелок в Европе. Но к известию о Парфенове это не имеет никакого отношения. Хотя такой вид спорта действительно помогает снять напряжение. Вся гадость, которая накопилась за неделю, вылетает одновременно с патронами. Выходишь из клуба младенцем.

— Давайте лучше поговорим о вас. У вас солидная должность, вы — первый заместитель генерального директора НТВ по информационному вещанию. Однако уже год ведете программу. Не любите оставаться за кадром?

— Это была вынужденная ситуация. Год назад произошла известная история с Парфеновым, который ушел в отпуск на 99 дней, и никто не знал, вернется «Намедни» в эфир или нет. На всякий случай мы решили приготовить резервную программу. Когда Парфенов сообщил нам о своем возвращении, программа «Личный вклад» была уже готова. Убивать ее в тот момент было глупо во всех отношениях.

— Насколько вам самому хотелось быть в кадре?

— Вы даже не представляете, насколько бы я себя комфортнее чувствовал без этого! У меня уже 16 месяцев нет ни одного выходного дня, я работаю по 12—15 часов.

— По вашим словам, в передаче вы смотрите на мир через призму денег. Насколько сильно вы руководствуетесь этой мотивацией в жизни?

— Деньги для меня не последняя вещь в жизни. Они позволяют жить так, как хотелось бы. И чем их больше, тем больше возможность тешить себя, родного, радостями жизни.

— Если взять власть, известность и деньги — что вы выберете?

— Конечно, деньги. Я никогда не страдал завышенной самооценкой, и я не амбициозный человек. По сути своей я белый и пушистый, люблю домашний уют, поспать, почитать, собой позаниматься, с близкими людьми пообщаться. А все остальное — в силу необходимости и загруженности.

— В «Останкино» вы больше работаете из-за любви к ТВ или из-за любви к деньгам?

— ТВ — это болото, из которого выбраться очень тяжело. И если тебя уж засосало, то это почти навсегда. Я мало знаю людей, которые бы безболезненно расставались с ТВ. Конечно, в «Останкино» я не только из-за денег. Но мне приятно, что моя работа, которую я люблю, еще и хорошо оплачивается. Я никогда в своей жизни (даже в дефолт) не оставался без зарплаты, и мне ее даже ни разу не задерживали.

— Выходит, не только вы любите деньги, но и деньги любят вас?

— (Смеется.) Хороший вопрос. Но как-то слабовато они меня любят. Если бы любили больше, то было бы лучше.

— Какой род деятельности для вас является основным источником дохода?

— Моя должность. А вот «Личный вклад» я веду на общественных началах. В штатном расписании программы напротив моей фамилии стоит прочерк.

— А почему к начальству не придете, не стукнете по столу кулаком и не скажете: «Доколе!»?

— Видимо, слабохарактерный. Предпочитаю получать удовольствие от процесса…

— Ваша программа отличается от других подобных своей особой ироничностью. Да и у вас самого насмешливо-иносказательный взгляд…

— Ко всему в жизни надо относиться с иронией. Вот и в своей передаче я пытаюсь смотреть со стороны, не придавая фундаментальности тому, что происходит, не отливая в бронзу.

— На своих подчиненных отрабатываете свой взгляд?

— Подчиненных надо любить.

— Может быть, в шутку пугаете?

— Я же белый и пушистый! К сожалению, я очень мягкий человек, а на этой должности надо быть жестким.

— Однако телезрителей пугаете, когда зловеще произносите концовку: «Все будет хорошо! Готовьтесь!»

— (Смеется.) Это просто крючок.

— В свое время вы окончили институт связи по специальности «Радиотехнические системы». Однако по специальности работать не стали и подались в журналистику. Почему?

— Я серьезно занимался наукой — рассчитывал военное оборудование для борьбы с космическими ракетами, — и мне уже светила аспирантура. У меня полкандидатской было написано! Но началась брежневская волна под лозунгом «Экономика должна быть экономной», и пошли сокращения. Институтское распределение уже закончилось, а приличные научные места были заняты. Помню, я тогда жутко обиделся на весь Советский Союз и сказал: «Да пошла эта наука подальше!» В то время под Олимпиаду в телецентре происходил большой набор. Узнав об этом, я пошел в «Останкино» инженером. Тогда только что появились переносные телевизионные камеры. Вот ими я и занимался.

— А как так получилось, что вы из технического работника превратились в обозревателя?

— В качестве технического сотрудника я много ездил в командировки, бывал на брежневских и андроповских визитах. Я видел суть событий, знал, кто и как это освещал, что выходило в эфир, а что нет. Как-то мне пришло в голову, что пора уже перестать подавать патроны, надо самому пойти и пострелять. Тем более что в редакции все были уже свои, друзья. Я устроился параллельно внештатным корреспондентом, а потом стал обозревателем.

— Вы тогда подозревали, что взлетите так высоко?

— Я не карьерист и не отношусь к тем солдатам, которые мечтают стать генералами. Это очень тяжелое дело — отвечать за кого-то. Иногда я завидую журналистам, которые просто ведут программы. Во все это в свое время меня втянул Олег Добродеев. Я не смог ему отказать и стал директором информационного вещания.

— «Карьерист» для вас ругательное слово?

— Нет, просто я не такой. Совсем недавно у меня из программы ушел очень хороший журналист. По этому поводу у нас с ним состоялся длинный и серьезный разговор. Я ему говорю: «Антон, ну что ты уходишь на меньшую зарплату, на бюрократическую работу? Здесь ТВ, почти праздник!» А он мне: «Вы знаете, я понял, что здесь я никогда не буду начальником. А там мне предлагают должность заместителя руководителя отдела, в подчинении 15 человек, секретарша и кабинет». Вот так у человека мозги устроены, для него главное — чувствовать себя у руля. Я не из таких.

— Заместитель генерального директора — это ваше последнее пристанище или надеетесь когда-нибудь взлететь повыше?

— Скажу вам по секрету, если бы мне сказали: «Старик, давай делай одну программу с теми же деньгами», — я был бы по-человечески счастлив. Я сейчас заместитель генерального директора и очень не хочу быть генеральным директором. Даже если предложат — не раздумывая ни секунды, откажусь.

— Есть ли что-нибудь такое в вашей жизни, ради чего вы могли бы пожертвовать карьерой?

— Например, чувство собственного достоинства. Я несколько раз в жизни ломал свою биографию. Существуют вещи, перейти через которые невозможно. Я очень мягкий человек, и та черта, через которую я не смогу перейти, — она очень далеко, почти у горизонта. Но если к этой черте меня привели — дальше я становлюсь труднопрогнозируемым для самого себя.

— Работая на НТВ заместителем Евгения Киселева, судя по всему, вы были с ним дружны. Вы были друзьями или приятелями?

— У нас были фривольные отношения. Я бы не назвал это большой дружбой, но товарищами мы были. Часто вместе отдыхали, выпивали.

— Вот и в кутузках постоянно вместе сидели.

— Не постоянно. Это было в 1993 году, в переворот. В тот день мы хорошо отметили первый выход НТВ. Потом втроем (с главным режиссером Алексеем Цивревым) мы сели в мою машину и поехали добавить. А в это время в Москве буйствовал комендантский час. Однако все милиционеры узнавали Женю, и мы беспрепятственно проезжали. Ближе к центру нас остановил тульский ОМОН, который телевизор, видимо, не смотрел. Нас пересадили в милицейскую машину и повезли в отделение милиции. Там, обеспокоенный правами человека, я начал строить милиционеров. Мягко говоря, я пытался им объяснить, что нехорошо приличных людей (мы были в костюмах, галстуках и с документами) держать в «обезьяннике». Из-за этого меня посадили в «обезьянник» с девицами легкого поведения, а ребят отвели в красный уголок.

— Забавно.

— Должен вам сказать, что это очень противное занятие — общаться с милицией на территории милиции. В конце концов за хорошее поведение мне разрешили воссоединиться с товарищами.

— Вы всю ночь разговаривали?

— Поспать на скамеечке тоже успели. А в шесть часов нас выпустили. И тут мы обнаружили, что Алексей, который ко всему прочему был еще и одним из соучредителей НТВ, забыл свой портфель со всеми учредительскими документами в милицейской машине.

— Сильно перенервничали?

— Не то слово! Полдня московская милиция искала документы. В итоге нашли.

— А сегодня какие у вас отношения с Киселевым?

— Хорошие. Полтора часа назад ему звонил.

— На новую должность вы пришли на костылях. Где предпочитаете кататься?

— Предпочитал. Еще и месяца не прошло, как мне из ноги вытащили гвозди. У меня был чудовищный перелом: коленный сустав вдрызг размолол.

— Где вас так угораздило?

— Самое смешное, что я ехал по абсолютно горизонтальной поверхности, доезжал до фуникулера. Такое дурацкое стечение идиотских обстоятельств. Падая, я не смог уйти в вираж: с левой стороны была скала, а с правой — толпа народу. Помню, упал, левая лыжа отстегнулась, а правая нет — пришлось немножко поиграть в вертолет.

— Как сейчас ваша нога?

— Врачи говорят, что восстановится, но не до конца. Очень хочу кататься, но не знаю, смогу или нет.

— Вот вы говорите, что вывести из себя вас сложно. А как часто вы отдаете указания приказным тоном?

— Крайне редко. У меня даже есть паразитический словарь, от которого я никак не могу избавиться. Вот говорю человеку, чтобы он что-то сделал, а потом добавляю: «Хорошо, да? Договорились, да?» С точки зрения схемы управления произносить такое нельзя.

— У вас имидж серьезного и солидного человека…

— Вы правда про меня так думаете?

— Не думаю, но имидж такой. Вот и ходите вы все время в костюме. Это действительно ваш любимый вид одежды?

— Нет. В костюме я хожу только на работе. Понимаю, что я общаюсь с очень большим коллективом и должен внешне производить, как вы говорите, впечатление серьезного человека. Но сам я с удовольствием хожу в джинсах и свитере.

— Вот в телевизоре вы в дорогом костюме и с легкой небритостью…

— Это от лени. Я не бреюсь с 1986 года.

— Но у вас и не борода, и не…

— У меня была борода. В 1986 году я попал в жуткую аварию, лежал в больнице и не мог бриться. Помню, у меня тогда почему-то отросла рыжая борода. И вот в тот момент я понял, как это хорошо — каждый день не бриться. Я был первым человеком в кадре, который появился в программе «Время» с бородой.

— А что по этому поводу говорят стилисты? Воюете с ними?

— Это даже не обсуждается. Буду я себе ради эфира жизнь ломать! Вот я проснулся сегодня, увидел, что на работу пора ехать, — и я еду небритый. А вечером приеду, возьму машинку, подстригу и еще несколько дней свободно себя чувствую.

— Чем занимается ваша жена?

— Я не женат, я живу в гражданском браке. Аня — главный сменный редактор ТВЦ. А познакомились мы, когда она работала у меня шеф-редактором в одной из программ. Такой служебный роман. Мы вместе почти восемь лет.

— От первого брака у вас два сына. Чем они занимаются?

— Старший сын Андрей (ему 23) работает на REN TV и, на мой взгляд, занимается не своим делом. У мальчика отличное образование: он закончил факультет международных экономических отношений МГИМО, мог устроиться и получше. А Женя недавно сдал школьные выпускные экзамены и решает, чем заняться дальше.

— У вас дома живет волк. Где вы его взяли?

— Как-то ко мне зашел журналист НТВ Тимофей Баженов и спросил: «Вы могли бы взять волка?» Не восприняв это серьезно, я отшутился: «Почему бы и нет?» Помню, выхожу как-то поздно вечером из кабинета в приемную, а там — никого, одна коробка с волчонком. Он так жалобно скулил, что я растрогался и забрал живой комочек домой.

— Говорят, Тимофей Александрович у вас волк дрессированный. Тапочки подавать умеет?

— Мы его в дом к тапочкам не подпускаем. Зато знает команды: «сидеть», «ко мне», «рядом». Сейчас с дрессировщиками Тимофей Александрович разучивает команду «лежать».

— Правда, что Тимофей с вашей собакой Марго так сдружились, что вместе убегают в деревню?

— Пару раз они шастали по деревне. Хорошо, что домработница вовремя нашла Тимофея. Он сидел у магазина и общался с одним из местных алкоголиков. Тот сидел на лавочке и пытался погладить Тимофея, выговаривая ему при этом: «Фу, какая некрасивая собака!»

— Почему Тимофею вы дали свое отчество?

— Я же практически его отец!