Даже когда в детстве Игорь Письменный рассказывал серьезные истории, вокруг все умирали со смеху. Неудивительно, что и уже взрослому, состоявшемуся актеру предлагают все чаще комедийные роли.

— Вы как-то сказали, что актерскую карьеру нужно просто любить: «Быстрых и больших денег тут не заработаешь, а репетировать и играть придется круглосуточно». Наверное, сегодня мнение поменяли?

— Я до сих пор остаюсь при своем мнении. Если говорить о сегодняшнем дне вкратце: работы много, денег хватает. Но в начале карьеры их в большом количестве, конечно, не заработать. Поэтому раньше я часто повторял своему сыну, что в актеры нужно идти осознанно. Только если ты четко понимаешь, что не можешь быть никем другим. А если у тебя есть еще варианты, чему посвятить свою жизнь, стоит рассмотреть их — тогда и разочарований не будет. Когда я собирался поступать в театральный вуз, я даже не думал, что стану звездой, мысли такой не было. Так получилось, что я стал довольно узнаваемым человеком, но по отношению к профессии ничего не изменилось: жизнь, как и прежде, состоит в основном из репетиций. Как говорится, репетиция — любовь моя.

— Вы пятнадцать лет отдали театру «Эрмитаж». Почему покинули его?

— В репертуарном театре порой бывает сложно. Ты знаешь свое амплуа и представляешь, какие роли будешь играть во всех следующих спектаклях. Хотелось сниматься, а работая в театре, ты не всегда можешь себе это позволить из-за графика. Если принимать во внимание финансовую сторону, то сниматься намного выгодней, чем работать исключительно в театре. На тот момент зарплата была мизерной, а у меня уже были семья, ребенок, съемная квартира в Подмосковье. С этими доводами я пошел к директору театра, тот мне в ответ нахамил, и я со спокойной совестью решил уйти. Правда, мне потом говорили: «Оставайся! Мы тебе „заслуженного“ дадим». Но я не остался и не пожалел об этом ни разу. В антрепризе больше свободы: ты сам выбираешь роль, спектакль, играешь то, что тебе нравится. В репертуарном театре по-другому: за тебя решают, что ты будешь играть.

— Вас часто вспоминают по роли еврейского мальчика Семы из ситкома «Одна за всех». Как сами относитесь к своим ролям, кого чаще всего предлагают?

— В основном предлагают, конечно, комедийные роли. А что делать: с таким лицом родился. Даже в детстве, когда я что-то рассказывал, люди всегда смеялись. Несмотря на то что порой я рассказывал нормальные серьезные вещи, они все равно смеялись. Так уж вышло — спасибо маме с папой. Вообще, я себе на экране не нравлюсь. Но роль Семы — одна из любимых. Если попадаю на это скетч-шоу, всегда с удовольствием смотрю на своего персонажа. Мое любимое: «Сема, мама прожила жизнь, проживет и твою, не волнуйся!» Оказалось, что именно этот скетч был самым рейтинговым из всех. Что касается ролей, то предлагают не только евреев. (Смеется.) Второй еврейский образ воплотил совсем недавно на сцене ЦДКЖ — в спектакле «Еврейское счастье».

— В кого на этот раз вам пришлось перевоплотиться на сцене?

— Настолько многогранный и сложный образ, что воплотить его может не каждый, поэтому обратились ко мне. (Смеется.) Спектакль был поставлен в рекордно короткие сроки. И все это стало возможным благодаря отличной актерской команде, в составе которой — Татьяна Орлова, Александр Самойленко, Андрей Чадов, Филипп Васильев и, конечно же, Татьяна Григорьевна Васильева. Она суперпрофессионал, в потрясающей форме: и физической, и актерской. Такая внутренняя гибкость — это дорогого стоит. От работы с актером такого масштаба, как Татьяна Григорьевна, получаешь огромное удовольствие. Здорово, когда все так совпадает, и в итоге получается отличный спектакль, который приносит и зрителям массу положительных эмоций.

— А можно чему-то научиться у партнера по сцене?

— Конечно. По сути, настоящее обучение так и происходит. В институтах учат многому, но актерское мастерство постигается в театре, где можно наблюдать за мастерами и постепенно расти над собой. Нельзя никого научить быть актером — можно только научиться. Это происходит чаще всего на подсознательном уровне. Смотришь, как работали мастера старой школы — Раневская, Плятт… — и восхищаешься, думаешь: «Как это возможно? Это боги! Как они это делают?!» А Евстигнеев, Леонов?! Кажется, что по щелчку пальцев, но на самом деле — нет. Настоящая актерская работа не видна зрителю, но это совершенно не значит, что ее нет. Некоторым кажется, что актер — это хорошая профессия: ничего не делаешь и деньги за это получаешь. Потанцевал, попел — в этом нет ничего сложного… А как эта «легкость» достигается — никто не замечает. Как в балете: для того, чтобы порхать по сцене как бабочка и крутить по 28 фуэте, надо минимум 3 часа в день проводить у станка, иначе ничего не получится. Плисецкая стояла у станка по 6 часов. Это колоссальный труд, переломанные пальцы, бессонные ночи, но этого никто не знает. Все видят только порхание балерины по сцене и то, как она резвой ножкой ножку бьет…

— У вас есть прозвище — Шнурок. За что вы его получили?

— Авторство принадлежит моему другу Вите Андриенко. Актер должен быть гибким и пластичным, как шнурок. Мгновенно меняться под предлагаемые обстоятельства не только внешне, но и внутренне. Мы все шнурки… Я на всю жизнь запомнил, как нас учил Левитин: «Когда режиссер говорит „кувыркнись“, настоящий актер кувыркается, а потом спрашивает, зачем». А если начинается: «А зачем мне кувыркаться?» — ты не шнурок.

— Помимо съемок вы озвучиваете фильмы и мультфильмы, выступаете как режиссер, сценарист… Как все успеваете?

— Это только так кажется, что всего много. Все же накапливается годами. Однажды я за сутки снялся в трех разных проектах — в Москве, Ярославле и Киеве — и так устал! Подумал: «Хочу отдохнуть!» И бац: два года — никакой работы. Лучше быть аккуратней со своими желаниями…

— Говорят, что актеры — люди суеверные. Это правда?

— Все правда. Я тоже суеверный, но без фанатизма.

— Ваше знакомство с супругой Натальей вы как-то тоже назвали мистическим. Что это было?

— А как объяснить по-другому?! С одноклассниками мы поддерживаем очень близкие отношения еще со школы, дружим, постоянно общаемся. Моя будущая жена изначально была подружкой моей одноклассницы. На самом деле у нее две подружки: Вика и Наташа. Каждый раз, когда я приезжал на лето в Волгодонск, я видел только Вику и слышал о Наташе, но ни разу ее не видел. И вот мне звонит мой одноклассник, который живет в Москве, и приглашает меня на свою свадьбу с той самой Викой. Я честно сказал, что не смогу, потому что это суббота, а у меня с утра детский спектакль, а вечером — Хармс. Он перенес ради меня свадьбу на другой день, но это опять оказалась суббота. И о чудо! Именно в эту субботу в театре внезапно случился выходной. Такого просто не бывает! Счастливое стечение обстоятельств — выходной в субботу… Все решилось само собой — я отправился на свадьбу к другу, куда была, естественно, приглашена и Наташа, которая шила Вике платье. Там мы впервые и встретились. Мистика, судьба — это можно назвать как угодно. Кстати, потом выяснилось, почему в ту субботу в театре был выходной. Оказалось, что новый директор театра сдал его… под другую свадьбу. Конечно, потом был скандал. Потому что не бывает в репертуарных театрах выходных по субботам…

— Ваши дети Егор и Полина — тоже творческие личности?

— Да, они творческие личности, но это их проблемы. Сын учится в институте, пишет сценарии. Ему это нравится. Дочка еще маленькая, ей девять лет. Она ходит в художественную школу, в театральный кружок, на теннис. Если честно, я придерживаюсь такой позиции: советом готов помочь всегда, но заставлять что-то делать никого из них не буду. В общем, морально поддержу, не более. А зачем ломать человеку жизнь? Потом скажет: «Это ты меня заставил». А так получается, что он свой путь выбрал сам, как это сделал в свое время я. Мне все говорили: «Куда ты лезешь?!» И родители, и старший брат надо мной прикалывался. Я же из простой семьи. Меня спрашивали: «У тебя есть деньги или связи для того, чтобы стать актером?!» Я всегда отвечал, что у меня есть талант! Не всегда детские мечты осуществляются, но мне повезло. Я, конечно, мечтал стать сначала солдатом, а потом археологом… Но смешить других, рассказывать что-то, изображать кого-то мне всегда было интереснее всего.

— Вы до сих пор считаете про себя: «Какой я классный! Большой, симпатичный, остроумный, обаятельный! Да я любую барышню уболтаю!»

— Сейчас мне это не нужно. Но если в этом возникнет необходимость — уболтаю, не сомневайтесь. (Смеется.)

— Что вам ближе — театр или съемки в кино, на телевидении? И что помогает в работе над ролью?

— Мне нравится все: и сниматься в кино, и играть в театре. Это абсолютно разные вещи. В кино нужно делать все мгновенно, а в театре ты можешь долго репетировать, искать образ… Что помогает? Чаще всего — интуиция. Когда снималась «Одна за всех», мы с Аней Ардовой спросили, как нам разговаривать, и режиссер ответил: «Как обычно, своими голосами». Мы начали играть — и поняли: что-то не то, не идет. И решили добавить колорита — немножко грассировать и говорить слегка по-одесски. Мы снимали по четыре скетча в день, к съемкам четвертого мы уже нашли свой стиль — и все получилось.

— На улицах узнают — вы фигура колоритная?

— Да, был один забавный случай. Когда Егор учился в седьмом или восьмом классе, я пошел на родительское собрание, сидел в фойе и ждал начала. В какой-то момент один мальчик подошел ко мне и спросил: «Можно автограф?» И началось! Сорок минут раздавал автографы детям — потом вышла завуч и спасла меня.